Высшее юридическое образование налагает на человека, как правило, некоторые особенности мышления и прививает ему некоторые стереотипы поведения.

И главный из них — это тяга ко внешней законности.

Даже если делаешь что-то заведомо отвратительное, злое, преступное, неморальное, осуждаемое всеми приличными людьми, всегда должно находишь себе оправдание — с опорой не на "дух права", а на "букву закона". Многие юристы — такие вот "законники", легко манипулирующие юридическими формулировками и параграфами, но попирающие "дух права".

В постсоветские времена так было устроено рейдерство: когда происходил вполне бандитский передел крупной собственности, рейдеры прикрывались внешней законностью и решениями судов — мол, да, мы "отжимаем" ваш завод (фабрику, банк, рынок, автостоянку, карьер, рудник, нефтяную скважину), но всё по закону, всё легально! Вот у нас даже и бумаги есть — вступившее в законную силу решение суда, ну и всё такое!

Для большинства неюристов такая "законническая" скрупулезность кажется избыточной и ненужной — ведь и так всё вроде бы понятно: кого сила — тот и прав! А справедливости, как говорят многие "законники", — не бывает, справедливость — это несбыточный идеал, не имеющий отношения к юриспруденции. Если одна "крыша" сильнее другой — ну что тут сделаешь! Считайте, что вас трамвай переехал! Если одно государство сильнее — то можно "отжать" территории у других государств, а на международное право можно наплевать много раз, но для видимости — найти какую-нибудь отговорку. Ведь людям, отягощенным дипломом о высшем юридическом образовании, мало права силы — им подавай силу права! Они всегда для любой очевидной несправедливости и откровенного цинизма найдут оправдание в законодательстве, даже если оно похоже на фиговый листок. При этом та или иная ситуация может быть абсолютно циничной и несправедливой, но люди с легистским юридическим мировоззрением обязательно всё "порешают" и найдут какое-нибудь оправдание — чтобы всё выглядело красиво и вроде как "по закону".

В России не прижились ни теория естественного права, ни либертарно-юридическая теория В.С. Нерсесянца, ни иные варианты философии права и концепции прав человека, апеллирующие к наличию у гражданина неотчуждаемых прав и свободы, дарованных ему в силу рождения. Зато всё в порядке с правовым нигилизмом, соединенным с легистским (позитивистским) правопониманием — когда право воспринимается как указание правящей политической элиты, как приказ власти. Более того, такое вот "законничество", основанное на легизме, часто и является формой правового нигилизма, отрицания права, иногда даже издевательства над правом, характерного для многих членов профессионального сообщества.

Нынешний верховный главнокомандующий ВС РФ, как известно, выпускник юридического факультета ЛГУ, ученик и воспитанник Анатолия Собчака. И большой законник. Во всех его шагах есть попытка соблюсти "букву закона", даже когда это две известные буквы из латинского алфавита.

Подо все политические акции — как внутри России, так и за пределами — подверстывается какая-то юридическая база, даже если она совершенно искажает дух права. Например, изменение Конституции РФ в середине 2020 года, когда знаменитая "поправка" (включающая возможность для нынешнего президента избираться еще на два шестилетних срока — с подачи Валентины Терешковой) голосовалась на специально придуманном референдуме-плебисците. Который, с одной стороны, не был плебисцитом — поскольку всенародное голосование по изменениям Конституции было обязательным, его результаты имели юридическую силу (а плебисцит — это опрос граждан, результаты которого не могут иметь ни юридического значения, ни юридических последствий). Но, с другой стороны, это голосование не было и референдумом — потому что проведение референдума предполагает возможность организованной агитации — за и против, организации наблюдателей и т.д. — от этого всего два года назад отказались. И та самая "поправка" в России стала серьезным шагом к "гибели правового порядка" и "закату права" — своеобразным юридическим мазохизмом. Не говоря о современном репрессивном законодательстве, уже почти превратившем российскую политическую систему из авторитарной в тоталитарную.

И вот новый вопрос: чего ждать от этой политико-правовой реальности, пытающейся распространить себя на Херсон, город черешен Мелитополь и иные украинские города, над которыми российским военным удалось недавно развесить российские флаги?

На этих городах вовсю отрабатывается целая технология — по превращению Украины то ли в Российскую Федерацию, то ли в СССР-2, то ли в новую Российскую империю. А технология такова: сначала заходят российские войска и проводят "демилитаризацию" (мариупольский вариант: с параллельным превращением города в строительный мусор, а дворов и парков — в кладбища). Затем — заходят подразделения Росгвардии, включая "кадыровцев", проводят "денацификацию" и "зачистку" (удивительно емкое слово, наполнившееся за последние три месяца новыми значениями и ассоциациями — особенно после Бучи). Еще недавно активно протестующие с украинскими флагами и плюющие в сторону российских танков вдруг куда-то исчезают. (Повезло, если не бесследно.) Следующий шаг: отключаются украинские телеканалы и радиостанции, но тут же подключаются российские.

Появляются местные газеты на русском языке — с разъяснением действий новой "власти", которая уже успела откуда-то "нарисоваться" — то ли из бывших депутатов от ОПЗЖ, то ли из эмигрантов 2014 года, то ли просто из загадочных личностей. Затем — перекоммутация интернета, перестают работать украинские операторы мобильной связи, но вдруг появляется российское "+7" — вместо привычного украинского "+38". Следующие ожидаемые неожиданности — выдача автомобильных номеров российского образца и параллельное хождение рубля и гривни — на несколько месяцев, после чего гривня, как говорят, бесследно исчезнет. Воздвижение памятников Ленину (почему-то именно Ленину — хотя было высочайше разъяснено, что именно Ленин "придумал" Украину), в Мелитополе — также замена символических земляков: улица Дмытра Донцова переименована в улицу Павла Судоплатова. Далее — закрытие "границ с Украиной": все оставшиеся рискуют стать заложниками новой реальности. Ну и ритуальное: переход на русский язык обучения и российские учебные стандарты в школах, "денацификация" школьных и публичных библиотек, торжественное сожжение книг по истории Украины, а также книги Вахтанга Кипиани о Васыле Стусе. Соответственно — подвоз "правильных" книг и учебников: "Великие имена России", "История государства Российского" Карамзина и далее по списку. И еще несколько признаков наступления новой реальности — вроде перехода на московское время и певицы Юлии Чичерина, устанавливающей дорожный знак "Мелитополь. Россия навсегда" — вместо "Мелітополь / Melitopol".

А вот что будет дальше — каким будет юридический статус "новой России" в "новых границах" — пока не объявлено. Точнее, есть много взаимоисключающих друг друга, хаотичных заявлений: то ли это всё осуществится в виде Херсонской и Запорожской "Народных Республик", которые проведут "референдумы" о вступлении в состав РФ — по модели Крыма и Севастополя, то ли в виде двух областей, которые будут интегрированы в РФ без "референдумов", то ли всё присоединят к аннексированному Крыму ("Республике Крым") в качестве дополнительной территории — без образования новых субъектов (путем изменения ст. 3 Федерального конституционного закона РФ от № 6-ФКЗ от 21 марта 2014 года). Российский президент уже издал Указ № 304 от 25 мая 2022 года, позволяющий жителям Херсонской и Запорожской областей быть принятыми в гражданство РФ в упрощенном порядке.

Имеет ли значение "чистота" юридического оформления всего происходящего на Юге Украины для политических последствий?

Для остального человечества — нет, не имеет.

Как практически никто в мире не признал аннексию Крыма и Севастополя в 2014 году, так никто не воспримет и аннексию Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей Украины, а также планируемую аннексию Абхазии и Южной Осетии, а также обсуждаемые аннексии Приднестровья и Беларуси. Но именно 30 декабря исполняется 100 лет со дня образования СССР, и многим обитателям Кремля хочется устроить себе праздник.