Война на Востоке еще не особо затронула Одессу. К нам едут тысячи беженцев, разговоры  везде только и крутятся около войны, а военкоматы лихорадочно призывают военнообязанных, надеясь на хороший приработок. Однако по сравнению со Славянском и Донецком у нас, Слава Богу, тихо. Город не обстреливают гаубицы, а по зданию облгосадминистрации не наносят авиаудары.

И все же, то один уедет на войну, то другой: призывники, добровольцы всяческих батальонов «Азов», «Шторм».
Причем, одесситы сражаются с обеих сторон. А есть особая категория – военные, но без оружия. Они не убивают себе подобных, а спасают людские жизни и вытаскивают с того света тех, кто стал жертвой амбиций политиков, военных «распилов» и человеческой ненависти. Это – медики.

 Если бы не блокпосты – война не заметна

На Востоке Украины официально идет антитеррористическая операция. С танковыми боями, обстрелами городов и массированным применением артиллерии с обеих сторон. Раненных в украинской армии даже по официальной статистике – тысячи. Кого могут – перевязывают на поле боя – потом – в ближайший госпиталь. В одном из них работают одесситы из Центрального военного госпиталя. Есть и профессиональные военные, и призванные резервисты.
Дорога из Одессы до госпиталя неблизкая. На трассе – изредка блокпосты. На заднем сиденье у нас видны подозрительные сумки (фототехника, бронежилеты, каска). На одном таком КПП нас остановил сотрудник ГАИ. За его спиной стояли двое коллег с автоматами, но подходить близко к машине он все равно не решался. Общались с нами с расстояния метра в 2-3, а узнав о том, что мы из Одессы, с облегчением вздохнули и отпустили.

Если бы не блокпосты – война вообще не заметна. Когда в марте ездил на референдум из Одессы в Крым, над дорогой пролетали истребители, везли военную технику. А тут – тишь да благодать. Украинские пейзажи – поля подсолнечника, трактора, аккуратно покрашенные хаты, качки и курочки вдоль дороги.

Только уже на въезде в зону АТО у лесопосадок встречаются полевые лагеря – палатки с торчащими антеннами военных связистов. Один из таких лагерей нам и нужен. Это еще не линия фронта (она постоянно меняется), но уже прифронтовая зона.

 «Люди держатся, не ноют»

Начальник мобильного госпиталя Елена Лавринец встречает нас. Женщина работает в лагере с начала июня – как он только был развернут.
-А домой не ездите?, – спрашиваю я.
-А как я могу уехать? Я ж тут главная пионервожатая, это мой лагерь, как я их брошу?– отшучивается Елена. Каждый день ей звонят родственники, друзья, всех приходится успокаивать: Градом госпиталь не накрыли, диверсионные группы не прорвались.

Кстати, связь на территории работает ужасно. Один оператор вообще исчез, еще два работали с перебоями. Поэтому надо бродить по территории в поисках зоны приема. А территория большая: начинается с КПП, где дежурят автоматчики и проверяют у всех документы.

Дальше – установленные на солнце палатки, на них сгружают привезенных раненных. Сам лагерь расположен чуть дальше, в лесополосе. Там – десятки машин и палаток. Пострадавших переносят на сортировочную площадку, потом – кого на перевязку, кого на операцию.

Почти все в лагере – made in USSR. Причем, от палаток до генераторов. Медики с гордостью говорят, что все работает, как часы. Из новой техники, к примеру, аппарат, который позволяет делать операции с минимальными разрезами. А операции бывают совершенно разные. В ночь перед нашим приездом медики несколько часов шили парня с каловым перитонитом (посекло осколками), а до этого другому военному удаляли аппендицит.
-Говорят, что на войне аппендицитом не болеют, но бывает всякое,– поясняет один из медиков. – К нам и с инфекциями привозят, не только с осколками.
На поясе у врача – пистолет «Макаров» – положено носить, как офицеру.
-Тут и резервистов много. Вообще ротация есть. Раз в полтора месяца. Но люди держатся, не ноют, – говорит врач. -

Мы ходим по палаткам. В одной – тот самый «заштопанный» парень, без сознания, в другой – перевязка, остальные пока пусты. Прибывших быстро осматривают, зашивают и отправляют в Днепропетровск, чтобы освободить место для следующих.

Палатки, палатки, грузовики, потом снова палатки – кажется, им не будет конца. На краю лагеря – волейбольная площадка. В траве сидят скучающие фельдшеры и перевязанные солдатики – кто-то курит, кто-то просто мечтательно смотрит на соседнее кукурузное поле – там нет снайперов, сожженных танков и мин...

По полю идет трактор, селяне торопятся снять урожай. И как-то странно это все выглядит: раненые, проносятся военные вертушки, а тут – урожай собирают. Вдалеке раздается какой-то грохот. Я дергаюсь. К счастью, это не «Град» – всего лишь колонна идет. Приезжает еще один медик – вроде бы южного котла (окружения). Весь в копоти. А скоро должны приехать десантики, вышедшие из окружения на границе.

А нам пора обратно на Одессу. На прощание нас кормят. Суп, гречка с мясом, хлеб и чай – такой рацион у всех одинаковый. Мы обедаем, полчаса спим перед дорогой и уезжаем, оставляя за спиной кровь, боль и антитеррористическую операцию с танковыми боями, зачистками и брошенными на границе солдатами.

В зоне действия антитеррористической операции в настоящее время находятся две бригады одесских медиков. Об этом заявил заместителя начальника Военно-медицинского клинического центра полковник медицинской службы Юрий Сахно.
По его словам, сейчас медикам больше всего не хватает не медикаментов или оборудования, а транспорта для вывоза раненых -желательно бронированные автомобили повышенной проходимости.
Сейчас в госпитале находится 117 раненых, 6 из которых нуждаются в интенсивной терапии.
По последним данным СНБО, за время АТО на востоке погибли 325 украинских военных и 1232 получили ранения.

Автор Максим Войтенко